Их численность сегодня превышает 40 млн[1] человек, что делает их крупнейшим национальным «меньшинством» Западной Азии и самым многочисленным народом в мире, лишенным суверенного государства.

Курдистан, будучи стратегически важным регионом Ближнего Востока, еще с начала XVI в. превратился в автохтонную арену геополитической конфронтации. Этническая идентичность курдов, в виду географического положения, оказавшего негативное влияние на темпы этносоциального развития, разнородна. Это прослеживается как на языке, состоящем из множества диаметрально противоположных диалектов, так и на религиозной принадлежности курдов, представленной разнообразием религиозных догматов: от древнеиранского зороастризма до суннитского течения ислама.

Сегодня курдская проблема выходит из тени других региональных конфликтов и становится одной из ключевых в формировании геополитической повестки дня на Ближнем Востоке. Политика реализации рычагов насильственной ассимиляции, криминализация попыток политического представительства в центральных и местных органах власти в населенных курдами государствах, наряду с подавлением проекта создания суверенного государства, обострили курдский кризис и создали геополитический вакуум в ближневосточном регионе. Дальнейшая поддержка силовых и карательных методов разрешения данного вопроса титульными нациями и игнорирование интересов курдского национального меньшинства грозит активизацией национально-освободительного движения курдского этноса, разрушением территориальной целостности ряда государств и переписыванием контуров региональной безопасности на Ближнем Востоке. Именно поэтому курдский фактор и его нынешняя активизация являются одними из приоритетных в формировании стратегии геополитической борьбы на Ближнем Востоке.

Значимость курдского фактора для региональных держав. Треугольник Турция-Ирак-Иран

Доминирующим стратегическим императивом Турции в отношении курдского фактора расстановки сил на Ближнем Востоке служит целенаправленная политика по разрушению единства курдов и недопущение нарушения территориальной целостности как самой Турции, так и других региональных государств. При этом в последнее время, в связи с активизацией сепаратистских настроений в Иракском Курдистане (курдское квазигосударственное образование на севере Ирака), Анкара переориентировалась с решения курдского вопроса внутри страны в пользу его подавления на фронтах политического поля Ирака, поскольку среди всех ближневосточных стран наиболее сильны позиции курдов именно там. Несмотря на ряд противоречий с Ираком, Анкара и Багдад едины в позиции по курдскому кризису. Если Иракский Курдистан рано или поздно выйдет из состава Ирака, то для Турции это будет означать как активизацию борьбы турецких курдов за независимость внутри страны, так и создание мощного и суверенного тыла для их главного политического представительства - Рабочей партии Курдистана, существующей с 1978 года. В случае эскалации конфликта по линии Иракского Курдистана, Анкара не станет привлекать военный потенциал для разрешения кризиса и сделает ставку на долгосрочно действующие меры: от закрытия границы с курдской автономией на севере Ирака до прекращения транзита нефти.

Ирак, выступая за сохранение территориального единства государства, не располагает необходимым спектром рычагов сдерживания, что вынуждает Багдад выстраивать линию сотрудничества с другими региональными державами, в частности с Турцией и Ираном. Ирак, в отличие от Турции, не сможет использовать ислам как фактор консолидации и инкорпорации курдов в единую страну, в виду конфессиональной разнородности, поскольку мусульмане здесь представлены как последователями шиизма, так и суннизма. 25 сентября 2017 года в Иракском Курдистане состоялся референдум о независимости. Согласно его данным, около 93%[2] проголосовавших высказались за создание независимого государства. Однако Федеральный суд Ирака еще до начала референдума признал его незаконным, ссылаясь на Конституцию и приступил к военному подавлению любых попыток дальнейшей реализации проекта независимости. Это вынудило власти Иракского Курдистана заморозить движение на пути к претворению итогов референдума в жизнь. В настоящее время конфликт по данному направлению находится в подвешенном состоянии, вне рамок эффективного регулирования.

Иран имеет значительный политический вес в Иракском Курдистане, продиктованный как непосредственным присутствием в курдских районах Ирака иранских вооруженных сил и определенного контингента КСИР (Корпуса стражей исламской революции), так и наличием с регионом сухопутной границы. Однако внутри Ирана позиции курдов слабы, что обусловлено их политической раздробленностью и отсутствием консолидирующего фактора. Локомотивом политического представительства курдов в стране является Демократическая партия Иранского Курдистана, относительный успех которой продиктован переориентацией оси методов ведения политической борьбы: с вооруженного конфликта к призывам предоставления широкой автономии, что может привлечь на их сторону немало других представителей национальных меньшинств. На фоне прошедшего референдума о независимости Иракского Курдистана, Тегеран взял курс на совместное с Турцией долгосрочное решение кризиса в регионе, поскольку нарушение территориальной целостности Ирака грозит, если не ассиметричными последствиями, но явному нарушению контуров безопасности в регионе и политической нестабильности. Координация совместных действий Ирана и Турции будет проводиться по каналам военного сотрудничества, а также совместного давления на иракское правительство по вопросу решения кризиса с привлечением целого пакета экономических санкций. Для Ирана данный вопрос является стратегически приоритетным еще и потому, что активизировавшийся курдский вопрос может стать рычагом легитимизации военного присутствия США в регионе, де-факто, означающего создание плацдарма к попыткам свержения режима.

«Золотая середина» российской позиции по кризису

Для России регион расселения курдов является стратегически важной точкой соприкосновения. Во-первых, он обеспечивает выход к Средиземному морю, во-вторых, к нефтяным месторождениям северного Ирака. В этом году “Роснефть” и Региональное иракское правительство Курдистана приступили к реализации двустороннего проекта по эксплуатации нефтепровода на территории Курдского автономного региона[3]. Дешевая курдская нефть позволит расширить российскую сеть международных поставок нефти с последующим повышением ее эффективности. Помимо этого существует ряд инвестиционных проектов, в реализацию которых Россия уже вложила немалые средства. Именно поэтому российская сторона не была столь категорична в своей риторике по вопросу легитимности и законности курдского референдума. Долгое время Кремль, желая сохранить паритет в своих отношениях между Турцией и Ираном, не включал курдский вопрос в повестку дня по Ближнему Востоку. Однако сейчас, с укреплением позиций в регионе после успешной военной операции в Сирии, Москва все чаще прибегает к использованию. Используя тот факт, что региональный треугольник Турция-Ирак-Иран не имеет четко выстроенной позиции по решению кризиса, Россия, главным козырем которой стало сохранение относительного нейтралитета и партнерских отношений с каждой из сторон, может стать решающей политической силой в заполнении ближневосточного вакуума. Турция, будучи заинтересованной в дальнейшем функционировании механизма поставки нефти из Иракского Курдистана при содействии России, и Иран, все чаще обращающий взор на Кремль как на стратегически выверенного партнера по борьбе с американским влиянием в регионе, будут во многом ориентироваться на позицию Москвы.

Проект ослабления «оси зла» Ближнего Востока и роль курдского фактора в формировании стратегии США

Несмотря на долгосрочную и широкую поддержку курдов, Соединенные Штаты выступили против проведения сентябрьского референдума о независимости. Курдский кризис является козырем в руках США в геополитической борьбе с и Ираном, а также эффективным инструментом сдерживания союзника по НАТО, Турции. Что касается энергетических проектов, то соперничество с Россией здесь, скорее, сменилось “мирным сосуществованием”, чего не скажешь о геополитической риторике американского истеблишмента. С укреплением позиций Кремля на Ближнем Востоке, Соединенные Штаты постепенно отходят от проекта поддержки сирийской оппозиции, как основной политической единицы смены режима Башара Асада внутри страны, в пользу иных рычагов реализации геополитических амбиций и дестабилизации политической обстановки на Ближнем Востоке. Совместно с монархиями Персидского залива, Вашингтон постарается любыми способами ослабить позиции так называемой «оси зла», в особенности одного из региональных лидеров – Ирана. И курдский фактор здесь сыграет одну из ключевых ролей, постепенно выходя на авансцену ближневосточного театра геополитической арены.

Таким образом, экономическая привлекательность региона, нежелание сторон уступать в сфере распределения зон влияния, а также геостратегическое положение территорий, населенных курдами, в долгосрочной перспективе делают курдский фактор одним из доминирующих в формировании стратегии геополитической борьбы на Ближнем Востоке как мировых, так и региональных держав. Стороны конфликта не смогут найти решение кризиса в ближайшей перспективе, поскольку существует широкий спектр проблем, требующих взаимного решения: от столкновения интересов международных акторов до внутриполитических разногласий по данному вопросу в странах-участницах конфликта. 

Библиография 

1. Глазова А. В. Курдский фактор в политике Турции // Аналитические обзоры РИСИ. 2015, С. 2
2. Гасратян М.А. Курдская проблема в Турции М., 2001
3. Дугин А.Г. Русский проект для Курдистана: что может стать альтернативой инструментализации курдов атлантистами // Геополитика.рф. 2017
4. Князев С. Курдская бомба // Столетие.рф  2017
5. Российский сайт Иракского Курдистана // http://kurdistan.ru

[1] Курдистан  // https://ru.wikipedia.org/wiki/Курдистан (13.05.2011)

[2] Референдум о независимости Иракского Курдистана 2017 // https://ru.wikipedia.org/wiki/Референдум_о_независимости_Иракского_Курдистана_2017

[3] Статья на сайте РБК // https://www.rbc.ru/business (18.10.2017)

Ходжатов Рамиз

Теги: оценки , конкурс А.Е.Снесарева , Ближний Восток