Согласно одному, никакой самостоятельной латиноамериканской культурной традиции не существует, и в 20 в. — это окраина, периферия западной цивилизации^[1]. Согласно другой точке зрения, Латинская Америка рассматривается как пограничная цивилизация^[2]. Так можем ли мы говорить о существовании самобытной культурной традиции и культурно-цивилизационного сообщества в Латинской Америке? Чтобы ответить на этот вопрос, надо проследить этапы формирования латиноамериканской  самоидентификации и культурной идентичности. Самоидентификация в области культуры — это самоопознание своей культуры и репрезентация её особенностей среди других культурных миров^[3].

Со времён экспансии иберийских стран Нового Света процесс становления общего культурно-цивилизационного сообщества и формирование культурной идентичности в Латинской Америке развивался с большими трудностями. Это обусловлено антропологической, этнорасовой и культурной неоднородностью. Иберийская экспансия развивалась так, что привела к масштабному этнорасовому смешению и сложному этнокультурному взаимодействию в ходе тотальной кампании христианизации индейцев. Этот процесс интеграции незнакомой культуры с культурой местного населения в разных регионах Латинской Америки проходил неодинаково. Дарси Рибейро классифицировал страны Латинской Америки на три группы в зависимости от степени интеграции автохтонной и европейской цивилизаций. Он выделил три группы: «народы-свидетели», новые народы и переселённые народы.

К «народам-свидетелям» относятся Мексика, Центральная Америка и Андские страны, такие как Боливия, Перу и Эквадор. В этих странах произошел радикальный процесс декультурации (утраты собственной культуры) путем насильного внедрения иберийской культуры. Однако в силу прочности традиций полностью искоренить культуру местного населения не удалось, которая в той или иной мере сохранилась в качестве уникального компонента культурной идентичности^[4].

Новые народы являются результатом слияния европейских, коренных и африканских цивилизаций. Этот процесс смешения создал новую этническую группу, характеризующуюся более слабой привязанностью к традициям.  Д.Рибейро также выделил две подгруппы: первая с африканской матрицей (Бразилия, Венесуэла, Колумбия и страны Карибского бассейна), вторая с матрицей коренного населения (Чили, Парагвай, Уругвай и Аргентина). В этих странах почти полностью утратились элементы культуры коренных цивилизаций и начался активный процесс интеграции с европейской культурой^[5].

Переселенные народы - это народы, созданные в результате европейской миграции людей, которые не смешались с коренными народами и восстановили европейский образ жизни за рубежом. В таких странах как Аргентина и Уругвай влияние Ибероамериканского культурного наследия почти утрачено или по крайней мере значительно уменьшено на всех уровнях благодаря преобладанию европейской культуры^[6]. Безусловно, даже в рамках каждой из приведенных групп можно найти дальнейшие различия, однако это не отрицает формирование общей латиноамериканской самоидентификации.

Сложный симбиоз коренного населения, европейских переселенцев, их потомков – креолов и насильно завезенных негров из-за запрета превращать индейцев в рабов, появление нового антропологического типа — метиса — всё это поставило перед возникающим новым латиноамериканским сообществом коренной вопрос самоидентификации: кто мы? Смешение европейской, автохтонной и негритянской традиций, все более широкое взаимодействие с неиберийскими европейскими традициями создало новое культурно-цивилизационное сообщество, не имеющее аналогов на обозримом историческом пространстве, в котором представлено практически всё мировое сообщество. Именно эта идея в начале 19 в. станет определяющим компонентом латиноамериканской самоидентификации: рождение «человечества в миниатюре»^[7], то есть такого сообщества, в котором соединились все живущие на земле типы человека.

Зародившаяся ещё в колониальный период идея самоидентификации получает новый импульс в ходе Войны за независимость. Национальная консолидация становится новым фактором объединения латиноамериканского общества в борьбе с экспансией. Латиноамериканская интеграция на идеалах свободы и освобождения формирует новую ментальность как особый духовный строй, тип рациональности, мышления, которые отделяют латиноамериканцев от европейцев и сближает их между собой. При этом субъектом борьбы за независимость становится не отдельная и абстрактная личность, а коллективное целое - народ.

Ключевой фигурой развивающей идею самоидентификации становится Симон Боливар. Главная его идея — переход на новую собственно культурно-цивилизационную ступень. Сторонник социального равенства он считает, что этому рождающемуся народу «необходимо равенство, чтобы полностью переплавить ... великое многообразие людей, политических воззрений и общественных традиций»^[8].  Другим аспектом формирования латиноамериканской самоидентификации является идея о глубоком различие между Югом и Севером Америки: «законы должны быть рождены народом, который им подчиняется. Следует создать соответсвующий всему, что отличает эту землю и этот народ, свой кодекс. Вот таким кодексом нам следует руководствоваться, а не Кодексом Вашингтона»^[9]. Согласно А.Ардао^[10], определение «Латинская», противопоставляющее юг континента северной англо-саксонской Америке, зародилось в 30-е годы 19 в. и получило широкое распространение в 50-70-х годах.

Необходимым условием для выработки общелатиноамерикасного сознания как новой мировой реальности стало формирование латиноамериканского фольклора и литературы, которые выражали идеи культурной идентичности и самоопределения. Крупнейший литературовед и культуролог Латинской Америки 20 в. Фернандо Аинса писал: «Значительная доля того, что мы понимаем под культурной идентичностью Латинской Америки, определилась благодаря литературе»^[11]. Романы и рассказы, относящиеся к «освободительному жанру», действовали намного более эффективно, чем это делалось в сфере политического дискурса, подвергающегося идеологическому давлению и манипуляциям, или в антропологических и социологических исследованиях, зависящих от той или иной идеологической или теоретической модели^[12]. Ф.Аинса также выявил «общий базовый субстрат и общность художественно-выразительных констант Латинской в воссоздании мира Латинской Америки»^[13].

Таким образом возник не только новый антропологический тип, но и новое сознание, основы нового культурного бессознательного, новой ментальности и осознание своей инаковости, а главным итогом 20 в. становится создание прочной латиноамериканской культурно-цивилизационной традиции с опорой на широкий спектр культурного, литературного и философского творчества.

^[1]Земсков В.Б. Самоидентификация и культура // Латинская Америка. 2009. №7. С.75-78

^[2] Шемякин Я.Г. Европы и Латинская Америка. Взаимодействие цивилизаций в контексте Всемирной истории. М., 2001.

^[3]Земсков В.Б. Самоидентификация и культура // Латинская Америка. 2009. №7. С.75-78

^[4] Darcy Ribeiro, Las Américas y la Civilización. Caracas: Biblioteca Ayacucho, 1968. с.85-91.

^[5] Darcy Ribeiro, Las Américas y la Civilización. Caracas: Biblioteca Ayacucho, 1968. с.187-98.

^[6] Darcy Ribeiro, Las Américas y la Civilización. Caracas: Biblioteca Ayacucho, 1968. с.377-83.

^[7] Боливар С. Избранные произведения. 1812-1830. М.,1983.

^[8] Боливар С. Избранные произведения. 1812-1830. М.,1983.

^[9] Там же.

^[10] Ardao A. Génesis de la idea y el nombre de América Latina. Caracas, 1980.

^[11] Ainsa F. Identidad cultural de Iberoamérica en su narrativa. Madrid, 1986.

^[12] Там же.

^[13] Там же.

Розгон Екатерина

Теги: мягкая сила , оценка